Настя колчина
Брейгелевская зима в русской поэзии
Статья про влияние живописи на текст или про то, как поэты приносят "зимние масла рая" в национальные пейзажи
Культурный симбиоз
Мы привыкли говорить, что искусство взаимопроникаемо. Мы не раз наблюдали, как в литературе, архитектуре и живописи реализуются одни и те же методы, как сюжеты кочуют из картин в книги, и наоборот. А самый современный вид искусства – кино, стал особым примером симбиоза всего культурного наследия.
Интересно, почему какие-то произведения искусства продолжают осмысляться авторами, а другие застывают в своем времени? Попробуем подумать об этом и обратимся к интерпретации брейгелевских сюжетов в русской поэзии.
Интересно, почему какие-то произведения искусства продолжают осмысляться авторами, а другие застывают в своем времени? Попробуем подумать об этом и обратимся к интерпретации брейгелевских сюжетов в русской поэзии.
Питер Брейгель Старший
«Ловушка для птиц» (1565)
«Ловушка для птиц» (1565)
Эта картина привлекает внимание своим жемчужным пейзажем. Здесь нет броских и ярких красок, цвета гармоничны, перетекают из одного в другой. Интересно, что «ловушка для птиц» располагается не в центре, а справа. Птички двигаются хаотично, их невозможно поймать, да и ловца по близости мы не наблюдаем. Сама конструкция не похожа на силки, с помощью такой доски скорее можно нанести вред. А слева – люди, много людей. Они так же, как и птицы, перемещаются по-броуновски. В этом сравнении чувствуется некая обреченность человеческого рода, но вдалеке помещена церковь, символизирующая божественный покров и защиту. Этот символ часто встречается в работах художников средневековья и эпохи Ренессанса, он является важным и в творчестве фламандского живописца.
О.Э Мандельштам (1937)
На доске малиновой, червонной
На кону горы крутопоклонной,
Bтридорога снегом занесенной
Высоко занесся санный, сонный
Полугород, полуберег конный,
В сбрую красных углей запряженный,
Желтою мастикой утепленный
И перегоревший в сахар жженный.
Не ищи в нем зимних масел рая,
Конькобежного фламандского уклона,
Не раскаркается здесь веселая кривая
Карличья в ушастых шапках стая!
— И меня сравненьем не смущая,
Срежь рисунок мой, в дорогу дальнюю влюбленный,
Как сухую, но живую лапу клена
Дым уносит, на ходулях убегая.
Стихотворение О.Э. Мандельштама «На доске малиновой червонной» - экфрасис «Зимнего пейзажа с ловушкой для птиц». Кроме него, в тексте можно увидеть аллюзии на картину «Охотники на снегу» («гора крутопоклонная»), о которой будет сказано позже.
Это произведение написано в 1937г., в это время поэт находится в Воронежской ссылке. Он помещает в свое стихотворение реальный пейзаж зимнего города. Этот биографический факт и художественный претекст приносят в произведение иной, новый смысл.
Обращение к Брейгелю встречается в первой строке: «На доске…». Живописец писал свои «Зимние пейзажи» маслом на дубовых досках. Мандельштаму здесь, как настоящему художнику, важны краски, цветопись. Красный, малиновый, «жженый» вводят в текст мотив горения. Первая строфа противопоставлена второй с «зимними маслами рая», этим выражением можно охарактеризовать фламандский стиль Брейгеля. «Не раскаракается здесь веселая кривая/ Карличья в ушастах шапках стая!» - соединение птиц и людей, о котором уже было сказано в описании произведения.
Сочетание тепла и жемчужности создает в тексте атмосферу душевности и нежности, которая находит свое отражения в последних четырех строках. Призыв "срезать" – оставить в памяти творчество и жизнь лирического «я». Герой сравнивает рисунок с «сухой, но живой лапой клена», человеческой ладонью. Обращение к милому другу (или подруге) раскрывает тему прощальной грусти. Так, брейгелевский сюжет обогащает стихотворение новым пониманием: в тексте появляется мотив дружбы, любви и расставания.
Это произведение написано в 1937г., в это время поэт находится в Воронежской ссылке. Он помещает в свое стихотворение реальный пейзаж зимнего города. Этот биографический факт и художественный претекст приносят в произведение иной, новый смысл.
Обращение к Брейгелю встречается в первой строке: «На доске…». Живописец писал свои «Зимние пейзажи» маслом на дубовых досках. Мандельштаму здесь, как настоящему художнику, важны краски, цветопись. Красный, малиновый, «жженый» вводят в текст мотив горения. Первая строфа противопоставлена второй с «зимними маслами рая», этим выражением можно охарактеризовать фламандский стиль Брейгеля. «Не раскаракается здесь веселая кривая/ Карличья в ушастах шапках стая!» - соединение птиц и людей, о котором уже было сказано в описании произведения.
Сочетание тепла и жемчужности создает в тексте атмосферу душевности и нежности, которая находит свое отражения в последних четырех строках. Призыв "срезать" – оставить в памяти творчество и жизнь лирического «я». Герой сравнивает рисунок с «сухой, но живой лапой клена», человеческой ладонью. Обращение к милому другу (или подруге) раскрывает тему прощальной грусти. Так, брейгелевский сюжет обогащает стихотворение новым пониманием: в тексте появляется мотив дружбы, любви и расставания.
«Поклонение волхвов в зимнем пейзаже»
(1567)
(1567)
Перед нами снова зимняя картина: голые ветки деревьев, снежинки, из-за которых невозможно разглядеть фигуры людей. Их здесь много. В произведениях Брейгеля часто изображена толпа. Народ, возможно, собирается на перепись населения по указу Ирода, собака мешается под ногами, высоко поднимается печной дым. Как и в предыдущей картине, волхвов трудно найти: они смиренно склонены перед Младенцем в нижнем левом углу. Брейгель перемещает главную евангельскую историю в свою современность, в холодный средневековый город.
Б. Л. Пастернак «Рождественская звезда»
За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры…
…Все злей и свирепей дул ветер из степи…
…Все яблоки, все золотые шары.
<…>
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры…
…Все злей и свирепей дул ветер из степи…
…Все яблоки, все золотые шары.
<…>
Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Все время незримо входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.
По той же дороге, чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.
У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
— А кто вы такие? — спросила Мария.
— Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести вам обоим хвалы.
— Всем вместе нельзя. Подождите у входа.
Средь серой, как пепел, предутренней мглы…
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Все время незримо входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.
По той же дороге, чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.
У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
— А кто вы такие? — спросила Мария.
— Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести вам обоим хвалы.
— Всем вместе нельзя. Подождите у входа.
Средь серой, как пепел, предутренней мглы…
Это произведение Пастернака входит в цикл стихотворений Ю. Живаго из «Доктора Живаго». Интересно, что о замысле этого текста есть свидетельство в прозаической части романа: главный герой думает о том, что «надо написать русское поклонение волхвов, как у голландцев, с морозом, волками и темным еловым лесом». Что же связывает произведение поэта с творчеством Брейгеля?
В приведенных ниже отрывках мы видим описание тех самых волхвов в зимнюю стужу. Это, кстати, не соответствует библейской действительности, как и у голландского живописца: откуда сугробы в Палестине?
Пастернак соединяет евангельской чудо с родной картиной, «красой земли». Исследовательница Лиллиан Юрунн Хелле видит в этом сопоставление связь между сакральным, божественным светом и серой повседневностью. Это символ того, как рождество Христа становится личным переживанием Марии и Иосифа, пастухов и волхвов, небожителей и всего человечества даже спустя несколько тысяч лет.
В приведенных ниже отрывках мы видим описание тех самых волхвов в зимнюю стужу. Это, кстати, не соответствует библейской действительности, как и у голландского живописца: откуда сугробы в Палестине?
Пастернак соединяет евангельской чудо с родной картиной, «красой земли». Исследовательница Лиллиан Юрунн Хелле видит в этом сопоставление связь между сакральным, божественным светом и серой повседневностью. Это символ того, как рождество Христа становится личным переживанием Марии и Иосифа, пастухов и волхвов, небожителей и всего человечества даже спустя несколько тысяч лет.
“
В рождественском стихотворении у Пастернака вообще много всего — и итальянская живопись, и Брейгель, какие-то собаки бегут и так далее и так далее. Там уже и замоскворецкий пейзаж.
«Охотники на снегу» (1565)
Не секрет, что с этой картиной знаком даже самый неискушенный любитель искусства. Между тем, к этому произведению обращаются и музыканты, и литераторы, и кинорежиссёры (стоит вспомнить «Солярис» Андрея Тарковского).
В «Охотниках на снегу», как отмечает С. Даниэль, горный ландшафт символизирует небесную святость. Пролет, «чаша» с озерами – обособленность и покой. При этом, мы можем геометрически разделить пространство на несколько конусов: первый начинается от охотников, а смыкается в точке, где находится церковь, второй – с противоположной стороны и заканчивается у огня слева.
Бытовое, обычное соприкасается с чистотой и мудростью (летящая птичка - символ Святого Духа). Кроме этого, можно увидеть приземлённые реалии: уставшие люди, приближающиеся к дому, детишки на коньках, домашний очаг. Все эти предметы обозначают тему дороги, дома, повседневного счастья.
В «Охотниках на снегу», как отмечает С. Даниэль, горный ландшафт символизирует небесную святость. Пролет, «чаша» с озерами – обособленность и покой. При этом, мы можем геометрически разделить пространство на несколько конусов: первый начинается от охотников, а смыкается в точке, где находится церковь, второй – с противоположной стороны и заканчивается у огня слева.
Бытовое, обычное соприкасается с чистотой и мудростью (летящая птичка - символ Святого Духа). Кроме этого, можно увидеть приземлённые реалии: уставшие люди, приближающиеся к дому, детишки на коньках, домашний очаг. Все эти предметы обозначают тему дороги, дома, повседневного счастья.
С.М. Гандлевский (1976)
Было так грустно, как если бы мы шаг за шагом
Хвойной тропинкой взошли на обветренный холм
И примостились бок о бок над самым оврагом
– Я под сосною, а ты на откосе сухом.
В то, что предстало тогда потемневшему взору,
Трудно поверить: закатная медная ширь,
Две-три поляны, сосняк и большие озера,
В самом большом отразился лесной монастырь.
Прежде, чем тронуться в путь монастырской дорогой,
Еле заметной в оправе некошенных трав,
Мы битый час провели на поляне пологой,
Долго сидели, колени руками обняв.
Помнишь картину? Охотники лес покидают.
Жмутся собаки к ногам. Вечереет. Февраль.
Там в городишке и знать, вероятно, не знают
Всех приключений. Нам нравилась эта печаль.
Было так грустно, как будто бы все это было –
Две-три поляны, озера, щербатый паром.
Может, и было, да легкое сердце забыло.
Было и горше, но это уже о другом.
Очевидно, что в этом стихотворении мы видим те самые брейгелевские детали: «Две-три поляны, сосняк и большие озера». Точка зрения в стихотворении находится на вершине, мы, как охотники, как лирический герой и его спутник, наблюдаем за жизнью внизу. Кажется, что пространство застыло, время замедлило своей ход. Мы созерцаем.
Эта позиция очень близка человеку эпохи Ренессанса и не чужда Гандлевскому в двадцатом веке. Вписанность в природу, слияние человека и окружающего мира («Я под сосною, а ты на откосе сухом») - это гармония и счастье для лирического «я». Воспоминание об «Охотниках на снегу» заставляют ностальгировать спутников («…Нам нравилась эта печаль»). В то же время, мы не можем исключить грусть и печаль, эти ощущения постоянно усиливаются.
Картина голландского живописца в этом тексте заставляет задуматься о вечном, о том, что выше мирской суеты. Она помогает выразить герою общую скорбь и волнение. Также в стихотворение вводится мотив дороги, «хвойной тропинки» как жизненного пути. Все эти маленькие замечания дают возможность найти ниточку к ответу на текст-загадку.
Эта позиция очень близка человеку эпохи Ренессанса и не чужда Гандлевскому в двадцатом веке. Вписанность в природу, слияние человека и окружающего мира («Я под сосною, а ты на откосе сухом») - это гармония и счастье для лирического «я». Воспоминание об «Охотниках на снегу» заставляют ностальгировать спутников («…Нам нравилась эта печаль»). В то же время, мы не можем исключить грусть и печаль, эти ощущения постоянно усиливаются.
Картина голландского живописца в этом тексте заставляет задуматься о вечном, о том, что выше мирской суеты. Она помогает выразить герою общую скорбь и волнение. Также в стихотворение вводится мотив дороги, «хвойной тропинки» как жизненного пути. Все эти маленькие замечания дают возможность найти ниточку к ответу на текст-загадку.
Подводя итог, мы, наверное, не сможем дать определенного ответа на заданный в начале вопрос. Творчество Брейгеля перекликается с темами и мотивами, которые так близки русскому автору: дорога, природа, космос, домашний уют, счастье, грусть и ностальгия. Каждый из рассмотренных поэтов каким-то образом связывает эти произведения со своим личным душевным переживанием, биографическим моментом.
Наша участь – созерцать красоту художественного текста, живописного полотна и наслаждаться чувствами, которые нам удалось испытать.
